Живу в Питере и как-то все нервно и безысходно. Езжу на пары, общаюсь с людьми, не могу пить, страшно кашляю и не могу оставаться одна, за что периодически ругаю себя. Когда только приехала в Питер, казалось, что все теперь будет гораздо лучше. Сейчас же понимаю, что на восстановление уйдет гораздо больше времени и места. В Москву уже не тянет, разве что ради домов на Калужской и Цветном. Хотя я думаю, и в Питере таких домов навалом.
С тех пор, как Гриша сказал мне, что нужно не жаловаться на жизнь, а переживать все внутри и упиваться собственным эгоизмом и одиночеством (ибо ведь диалог невозможен), я стараюсь как минимум не ныть окружающим. Но по-прежнему каждое слово воспринимаю как знак к действию. А действовать еще не время. Да и...
наступит ли оно?
И был вечер, и было утро. День шестой.
Рейс кончился, попутный ветер сник.
И все рассыпалось, как карточный домишко,
Но партию мы отыграли быстро слишком
И я молю, чтоб парус не поник.
Останься хоть на карточном столе.
Ты мною выигран. И весь еще во мне.
Ингеборг Бахман
С тех пор, как Гриша сказал мне, что нужно не жаловаться на жизнь, а переживать все внутри и упиваться собственным эгоизмом и одиночеством (ибо ведь диалог невозможен), я стараюсь как минимум не ныть окружающим. Но по-прежнему каждое слово воспринимаю как знак к действию. А действовать еще не время. Да и...
наступит ли оно?
И был вечер, и было утро. День шестой.
Рейс кончился, попутный ветер сник.
И все рассыпалось, как карточный домишко,
Но партию мы отыграли быстро слишком
И я молю, чтоб парус не поник.
Останься хоть на карточном столе.
Ты мною выигран. И весь еще во мне.
Ингеборг Бахман